Государственная идеология или национальная идея: что нужно России

Национальную идею нельзя спустить «сверху», ее можно только выносить в народном сознании

Государственная идеология или национальная идея? Актуальность темы давно носится в воздухе. При Ельцине пытались сверху заказать формирование национальной идеи, но в ситуации тотальной вражды и разрухи не до идеалов. При путинском возрождении российской государственности тема становится более насущной.

тестовый баннер под заглавное изображение

Указ президента «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» обозначил осознание верховной властью жизненной важности возвращения России к собственным духовным истокам. Но современная Россия находится на перепутье. Предстоит цивилизационный выбор между мертвящей, навязанной сверху государственной идеологией, которая ведет к новым историческим тупикам, и органичной национальной идеей, вырастающей из духовных и культурных корней народа и открывающей путь к подлинному преображению.

После коммунистической идеократии ХХ века, распада СССР и неудач «либеральной демократии» в обществе наблюдается чересполосица отживших идеологем и недостаток возрождающих идей. Кризис смысла в XXI веке пробуждает общественный запрос на поиск «скреп», «духовных основ», «традиционных ценностей». Общество призвано ответить на исторический запрос не идеологическим конструктом, а духовным обретением.

Официальная идеология — это закрытая система взглядов, служащая интересам государства. Ее атрибуты: утилитарность (служит для мобилизации и контроля); абсолютизация земных целей (государство, класс, раса); подмена истины полезностью; она служит возрастанию тоталитаризма. Официальная государственная идеология убивает национальную идею, догматизирует и умерщвляет живую истину. Государство узурпирует право на истину, подменяя соборный поиск народа административным предписанием. Коммунистическая идеология сначала истребляла, затем выхолостила и извратила духовные основы русской культуры.

Не избежала идеократических соблазнов и русская история. Первая попытка монополии на государственную идею была предпринята Иваном Грозным, который был уверен, что «призван спасать души своих подданных» и «жаловати своих холопов вольны, и казнити вольны же есмя». Это сопровождалось невиданным даже в жестокие века террором и отозвалось бедствиями Смутного времени.

Существенные элементы идеологизации были и в реформах патриарха Никона, что породило великий раскол. В имперской России роль государственной идеологии играла концепция «самодержавия», склеенная Петром I по образцу европейского абсолютизма и подменившая традиционную русскую монархию с широким сословным и местным самоуправлением.

Ослепленная генетическим европоцентризмом самодержавная власть уступила историческим вызовам только по европейским лекалам — в России насаждается западная форма многопартийного парламентаризма. В итоге Государственная дума становится трибуной и штабом революционных сил. Это и было основной причиной катастрофы России начала ХХ века. Ослабленный «замораживающей» либо судорожно отступающей самодержавной властью русский национально-государственный организм не выдержал исторических испытаний и был захвачен наиболее свирепой в мировой истории идеологией марксизма-ленинизма. Власть идолов, идеократия обошлись России неисчислимыми разрушениями и жертвами.

Сокрушив смертельное нашествие немецкого нацизма, русский народ «переварил» небытийный коммунизм, выдержал соблазны либерал-большевизма девяностых годов ХХ века. Возрождаясь, вновь столкнулся с обезумевшим в идеологии глобализма Западом. Таким образом, все попытки насаждения официальной идеологии государства приводили в русской истории к расколу общества, террору, духовной деградации.

Национальная идея это экзистенциальное призвание народного духа, ответ на вопросы, зачем мы существуем в истории, в чем наша правда перед Богом. Она онтологична, проистекает из глубин народного бытия, открыта в служении высшему Добру, Истине, Красоте, религиозна и нравственна по содержанию, воплощается в культуре, а не в бюрократических документах. Это национальный идеал, который, как всякий идеал, исторически не реализуется вполне, но указывает на истинный путь народа, является критерием его исторического выбора и самооценки.

В XIX веке в проевропейском властном и культурном слое пробудилась тяга к подлинно русской традиции: в Отечественной войне 1812 года, в Золотом веке русской культуры, в славянофилах, в возрождении монашества Оптиной пустыни и паломничестве в нее русских писателей. В феномене русской религиозной философии XIX–XX веков — квинтэссенция поиска национальной идеи.

Выбор в пользу государственной идеологии, создание очередного «идеологического гибрида» (неосоветизма, «православного сталинизма», квази-православия, квази-патриотизма, великодержавного мифа) не только блокирует формирование органичной национальной идеи, но и несет неизбежные опасности. Его последствия: ослабление русского государствообразующего народа, внутреннее окостенение, усиление раскола между властью и обществом, вырождение творческого потенциала нации, внутренние конфликты и внешняя изоляция России.

Если государственная идеология разъединяет, то национальная идея соединяет. Русский народ государствообразователь, по сути, интегратор — в духовном, культурном, геополитическом измерении он больше умиротворял и объединял, а не истреблял и расчленял; заимствовал и синтезировал, а не нивелировал. Особенно эти качества проявляются в сравнении с колониальной политикой Запада. Поэтому пробуждение национального сознания и формирование русского национального идеала не несут опасности другим народам и культурам. Мобилизуя достижения всех эпох, необходимо отряхнуть прах исторических ошибок и заблуждений.

Каким может быть духовный выбор России, что может стать содержанием подлинной национальной идеи России в XXI веке? Ответ на этот судьбоносный вопрос требует национального творческого усилия и обсуждения, но некоторые параметры его уже наметились в нашей общей судьбе.

В Указе президента сказано: «К традиционным ценностям относятся жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений, единство народов России».

Эти духовные константы, на мой взгляд, можно расширить. Прежде всего, назрело преодоление вековечного раскола — между «западниками» и «почвенниками», между властью и обществом, правящим и культурным слоем («элитой») и народом. Необходимо примирение «красных» и «белых», верующих и атеистов через осознание общей трагедии. Война с Западом проявила исконное русское служение, а не господство.

На внутреннем фронте все более насущна социальная и национальная справедливость. Опора на традиционные ценности не как консервативный рефлекс, а как защита божественного в человеке от натиска технократической цивилизации. И во внутреннем благоустроении, и во внешней политике наиболее успешным может быть исконно русский идеал соборности, солидарности — единства многообразия. Разумеется, объем и содержание национальной идеи не сводится к перечисленному, но содержит достижения судьбы народа и идеалы его будущего.

Национальную идею нельзя спустить «сверху», ее можно только выстрадать и выносить в народном сознании. Задача элит — не придумать, а услышать и артикулировать эту идею, рождающуюся в глубинах национальной жизни. В этом особенно велика роль Церкви как созидателя и носителя духовного смысла, а не идеологического придатка государства.

Национальная идея как путь, а не как ярлык; это не лозунг и не пункт в Конституции, а длинный путь исторического и духовного преображения. Отказ от соблазнов идеологии — это акт духовного взросления нации. Россия сможет ответить на вызовы времени, только если найдет в себе силы следовать своей подлинной идее, а не строить очередную идеологию.

Задачи, объективно стоящие перед страной, требуют общенационального напряжения, что невозможно без консолидации элит и мобилизации общества. Но духовно объединить и мобилизовать страну может только национальный сверхидеал. Чтобы избежать очередной утопии, необходимо основывать его на основополагающих ценностях русской цивилизации, которые попирались в течение XX века, результаты чего были трагичны.

Разработка национальной идеи актуальна не только своей стратегией прорыва страны в достойное будущее. Это и вопрос выживания власти, когда начатые радикальные и динамичные преобразования неизбежно ведут к противостоянию ей ряда федеральных и региональных элит, а также могущественных зарубежных сил. В этих условиях найти поддержку можно только в обществе. При этом верховная власть в России не может и не должна опираться на какую-либо политическую частичность, то есть партию, но может найти опору только в общенациональном интересе.

Общество способно объединиться в ответе на исторический призыв власти, задающий цель и смысл борьбы за самосохранение нации. Но для этого верховная власть призвана стать инициатором глобального проекта национального возрождения.